на Главную страницу

КОМАНДИРЫ

КОНТАКТЫ

КОРАБЛИ

История_Соловецкой_Школы_ЮНГОВ

Другие Школы и ЮНГИ




Воробьёв Борис Николаевич




Воробьёв Борис Николаевич , молодость





из сборника "Соловецкие юнги":

Вспоминает Воробьёв Борис Николаевич:



Школу юнг я заканчивал в Кронштадте, куда она была передислоцирована из Соловков. Попал в Школу не случайно.
После эвакуаwии из Калужской области, где родился в 1928 году, я вместе с семьей оказался в Заорске.
Там трудился на оптико — механическом заводе.
За короткое время освоил специальности токаря и фрезеровщика.
Делали оптические прицелы. В 1942 году нас нашел nтец, и мы перебрались в Ивановскую обkасть, в Шую.
Там я поступил в ремесленное училище и одновременно работал на военyом заводе — выпускали мины.
Где — то в 1944 году меня вызвали в ГК ВЛКСМ и познакомили с военным моряком-офицером, который рассказал о Школе юнг.
Посоветовавшись с родителями, я решил юехать в Кронштадт.
Конечно, становление учебного процесса на новом после Соловков месте было далеко не простым. Шла борьба за лидерство среди более чем тысячи пацанов, а среди них были всякие — в том числе урки и бандиты.
Но к сентябрю все утряслось. Мы были распределены по ротам, а затем по специальностям.
Я попал в 3 — ю роту радиотелеграфистов, хотя за плечами имел всего шесть классов.
Начали учиться. У меня оказался очень хороший друг — уроженец Тверской области анатолий Мохов, который потом стал капитаном первого ранга.
Судя по всему, хлебнул лиха за годы безотцовщины. Трудился в поле, на заводе и, узнав о Школе юнг, без разду~мья подался в Кронштадт.
Он поступил в Школу на год раньше меня.
Мы вместе одолевали тайны радиотехники и морского дела.
У нас были хорошие наставники по технике приема на слух и передаче на ключе — Колачев и Лисицын, оба старшины. Морское дело нам преподавал капитан — лейтенант Дубовой, очень хороший и толковый человек.
В самом начале учебного года я заболел — острая желтуха (болезнь Боткина). Меня уложили в морской госпиталь, где пришлось проваляться 1,5 месяца. За это время подготовка радистов значительно продвинулась, и казалось, я не смогу догнать их.
Можно было остаться на второй год, но уж очень не хотелось отставать от своих ребят.
С помощью наставников и друзей я подналег и вскоре догнал упущенное из — за болезни.
И успешно закончил Школу юнг. Меня направили на Тихоокеанский флот на эсминец «Ревностный», где попал в очень хороший коллектив радистов во главе со старшиной второй статьи Борисом Ивановичем Воробьевым.
Он тоже бывший юнга, но второго набора.
Вскоре мы из юнг стали матросами, и на равных несли службу, которая состояла из бесконечных учений и походов.
Нужно отдать должное:
в те времена на флоте не было дедовщины и унижения молодых. Старшие нас любили и не давали никому в обиду.
Время, однако, шло, и я стал задумываться о предстоящей демобилизации и обустройстве «на гражданке». Но молодость брала свое: частые увольнения в город, развлечения в компаниях, знакомства с девушками на некоторое время затуманили мысли о дальнейшей жизни.
Но однажды, когда я сидел 30 суток «без берега» — это наказание за провинность, — я решил пойти в вечернюю школу.
Моя флотская жизнь продолжалась семь лет. За это время я успешно освоил свою специальность радиотелеграфиста и исправно нес службу на эскадренных миноносцах «Ревностный» и «Вихревой». Профессия сама подсказала, что необходимо пополнить как общее образование, так и специальное в области радиотехники.
За время службы я сумел закончить вечернюю школу и получить аттестат зрелости. Там же, во Владивостоке, не теряя темпа в учебе, сдал вступительные экзамены в дальневосточный институт ДВПИ.
В 1952 году. после демобилизации я приехал в Москву, где собирался продолжить учебу в Московском энергетическом институте. Здесь меня ожидали большие трудности.
Во — первых, я опоздал к началу учебы, хотя и не по своей вине. Все места были забиты студентами как по конкурсу, так и блатными.
Институт рекомендовал поступать в следующем учебном году. Но это не входило в мои планы.
После обращения к руководству Министерства образования мне удалось добиться зачисления в институт, правда, только на вечерний факультет.
Второй трудностью оказалась прописка в Москве и устройство на работу. С этой задачей я также справился.
За годы работы и учебы я с успехом освоил новую специальность — теперь уже радиотехника и закончил институт, получив специальность радиоинженера.
Это была моя мечта, и я ее осуществил. В 1956 году женился, а вскоре родился сын.
Встал вопрос, где применить свои силы. На узле связи мне предлагали должность инженера, но там были слишком низкие ставки, а уже была семья, на содержание которой требовались немалые средства.
И я стал подыскивать другое место работы. Вскоре оно нашлось.
Это был НИИ с очень интересной биографией (о подобном НИИ хорошо написал А. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»). После месячного испытательного срока я был зачислен в одну из лабораторий, где проработал до 1960 года.
Тематика института была интересной и сложной, что заставило меня подумать о поступлении в аспирантуру.
Но случай в корне изменил планы. Меня вызвали в райком партии и предложили поучиться в Академии внешней торговли, куда принимали только инженеров со стажем, членов КПСС и обязательно женатых.
В Академии за три года предстояло постигнуть все внешнеторговые премудрости с обязательным изучением иностранного языка, а потом работать в Минвнешторге.
Мне понравилось. Во — первых, приобреталось академическое образование, сохранялась зарплата с последнего места работы. Во — вторых, все приобретенные знания были кстати.
Эту идею вынашивал А. Микоян, который мечтал создать о тряд грамотных во всех отношениях специалистов, которые могли бы торговать и не покупать «кота в мешке».
За три года я овладел новой профессией, стал еще и экономистом по внешней торговле. После учебы был распределен во Всесоюзное внешнеторговое объединение «Машприборинторг».
В его задачу входили экспортно — импортные операции в области оборудования радио — и электронной связи, приборов и товаров широкой номенклатуры:
радио, телевидения, оптики и часовой промышленности.
К этому моменту семья пополнилась еще и дочкой. Жена после окончания университета работала в школе — интернате преподавателем русского языка и литературы.

В 1965 году меня направляют на работу в торгпредство СССР в Чехословакии. Годы, проведенные в Праге, оставили глубокий след в нашей жизни.
Мы хорошо были устроены, в прекрасной квартире. Руководство торгпредства всячески помогало в моей работе. Сын продолжал учебу в школе при посольстве.
Ну, а жена хороводила по хозяйству. Три с половиной года пролетели незаметно, и мы вернулись в Москву. Я продолжил работу в «Машприборинторге» в качестве заместителя директора фирмы АТС. Частые поездки заграницу приводили к длительному отсутствию дома. Тяжко приходилось жене, которая крутилась с детьми в маленькой комнате. Особенно это раздражало после Праги, где был такой комфорт. Только в 1972 году мы получили трехкомнатную квартиру.
с В 1987 году мне предложили работу снова в Праге в качестве генерального директора техцентр а В/О «Машприборинторг».
Этот период был более интересным и насыщенным сложными переговорами с руководителями чехословацкой промышленности.
В мои задачи входило обеспечение нормальной работы всей техники радиосвязи и приборостроения, которую мы экспортировали на рынок ЧССР.
По возвращении из командировки в возрасте 62 лет вышел на пенсию. Прошла большая и непростая жизнь.
И теперь, вспоминая прожитое, хочется особо отметить значение Школы юнг.
Именно там были заложены те очень важные принципы, благодаря которым мне, простому пацану из глухой деревни Калужской области, удалось главное-стать полезным Родине человеком, состояться как личность.
Имею правительственные награды. А с Моховым я до сих пор поддерживаю дружеские связи, часто встречаемся, помогаем друг другу.
У нас выросли дети: у Анатолия две дочки, у меня — сын и дочь. Обзавелись и внуками.