на Главную страницу

КОМАНДИРЫ

КОНТАКТЫ

КОРАБЛИ

История_Соловецкой_Школы_ЮНГОВ

Другие Школы и ЮНГИ




Порожняков Владимир Федорович ,зрелые годы




Порожняков Владимир Федорович , военная молодость



из сборника "Соловецкие юнги":


вспоминает Владимир
Федорович
Порожняков Владимир Федорович :



Родился в 1927 году в Москве на Красной Пресне. Отец — инженер — экономист, умер рано, мать — бухгалтер. До войны окончил 7 классов. Учился хорошо, но с дисциплиной были проблемы. Видимо, сказалось свободное воспитание.

Родители много работали, и я был предоставлен сам себе — улица и двор. Так получилось, что все шалости и озорство в школе почему — то проходили с моим участием.

В 1940 году в Москве были созданы ремесленные училища.

Я поступил в РУ металлистов. Училище готовило станочников по специальностям токарь, фрезеровщик, строгальщик.

Но грянула война, и нас срочно перевели на заводы, так как многие рабочие ушли на фронт. Я попал на авиазавод и сразу стал работать по 12 часов в дневную и ночную смены фрезеровщиком.

22 июля 1941 впервые бомбили Москву. Я пришел домой после дневной смены. Объявили воздушную тревогу.
В бомбоубежище мы, пацаны, не ходили. Вначале думали, что это учебная тревога.
И только после того как вдоль Красной Пресни «Юнкерс» стал бросать фугасные бомбы вперемежку с зажигательными, мы все поняли и быстро перебрались на крыши.
Стали гасить зажигалки и, если удавалось, сбрасывали их на землю.
На наши два дома упало 17 штук. Загорелся соседний дом...

Часто днем были единичные прорывы немецких самолетов без объявления тревоги.
Бомбили промышленные объекты.
Самый тревожный день — 16 октября 1941 года.
Москва застыла в ожидании. Все прекратили работу.
На заводе выдали по нескольку килограммов муки. Многие стали срочно эвакуироваться на восток.
При выезде из Москвы стихийно организовывались народные команды — проверяли все выезжающие машины, так как растаскивались ценности и дорогостоящее
оборудование предприятий.

Нет милиции, не видно военных.
Распространялись разные слухи. Так продолжалось два дня, а на третий большинство вернулось на работу.
На улицах появились военные — сибиряки в светлых полушубках и валенках.
Дополнительно формировались бригады ополченцев.
Москва оправилась от шока.
В тревожное время у всех было желание помочь фронту. Старые шли в военкоматы, а мальчишки любыми путями хотели попасть на фронт. После разгрома немцев под Москвой окрепла вера в победу над фашизмом.
Летом 1943 года мой друг и сосед по станку токарь Кудрявцев узнал о наборе в Школу юнг.
В военкомате посмотрели наши документы и н азначили на медицинскую комиссию.
Предупредили о необходимости письменного согласия родителей. Мама сказала:
«Может, тебя накормят». Было очень голодно. Хлеб по карточкам я съедал почти сразу.

На работе выдавали пол — литра серого напитка «Суфле».
Он только притуплял голод, пользы никакой. Да еще болел живот.

В Архангельском полуэкипаже была последняя медицинская комиссия. Спросили, кем бы я хотел быть на корабле.
Я сказал — электриком. «Мудьюг» в сопровождении тральщика доставил нас на Соловки. До Савватьево шли пешком. Уйма комаров.
На обочинах грунтовой дороги много черники, брусники, голубики, морошки.
Черника нам очень помогла, так как все, что нам выдали перед отправкой (по буханке черняшки и граммов по 300 сала), мы сразу умяли, а в море штормило, и на причал мы высадились зелеными, с больными животами.

В Савватьево были недолго, но успели в соседнем сельском хозяйстве отведать турнепс, отварить и испечь картошку на костре.
Пробовали ловить рыбу на самодельный крючок.

Скоро роту корабельных электриков окончательно сформировали и направили на учебу в Соловецкий Кремль. Шестой ротой командовал старший лейтенант Волков— высокий, сухощавый, требовательный, справедливый офицер.
Командиром пятьдесят пятой смены был старшина второй статьи Рогалев.
У нас были прекрасные преподаватели , воспитатели.
Старший преподаватель — майор Ребуде.
Морское дело и шлюпочную тактику вел главстаршина Юшин.
Это моряк, до мозга костей просоленный. Он знал и любил все, что связано с морем и кораблями.
С ним не раз ходили под парусом и на парусах на Заяцкие острова.
От шестой роты участвовали в соревнованиях на десятивесельном катере.
У меня было среднее весло по левому борту.
Прошло небольшое время, вызвал командир роты. Он долго разговаривал.
Откуда я? Удивился, что я уже имею рабочую специальность.
Как мне нравится в школе, кто друзья каковы отношения в смене?..

В заключение сказал, что есть предложение назначить меня заместителем командира 55 — й смены.
Через неделю перед строем объявили о моем назначении.

В смене я дружил с Анатолием Казаковым — земляком, москвичом с «Трехгорки».

был редактором боевого листка. С Борисом Смирновым — северянином. Он комсорг.
Нас называли триумвиратом. Учились очень хорошо. Борис неплохо играл на мандолине. После ухода Роголева на действующий флот я стал командиром смены.
Очень интересно проходили практические занятия по легководолазному делу в доке за Кремлем.
По очереди спускались под воду, осматривались, подавали сигналы по тросу, закрепленному на поясе.
Случались и курьезы. Снаряжение рассчитано на нормальных взрослых людей, а юнги — мальчишки. Если костюмы были как — то подогнаны для нас, то балласт был тяжеловат и свободно болтался на наших тощих плечах.
И когда, нагибаясь под водой, юнга терял груз, его выбрасывало на поверхность вверх ногами.

Закончилась учеба. В первый день ко мне подошел старший преподаватель Ребуде, сказал, что комиссия желает провести свободную беседу и выяснить общую подготовку юнг к службе на кораблях.

Просил не волноваться, сказал, что он уверен в моих знаниях.
Собеседование прошло очень доброжелательно. Каждый член комиссии интересовался тем, чем сам как специалист флота занимался:
морской практикой, устройством кораблей, электротехникой, телефонией, сигнальным и семафорным делом и др.

По окончании экзаменов я получил благодарность.
Я попал в Первый Балтийский флотский экипаж в Ленинграде. Вверх по Неве на станции Понтонная укомплектовывался дивизион тральщиков-стототонников.
На один из них меня назначили командиром отделения электриков.
На Неве с представителями завода провели ходовые испытания тральщика.
У меня один генератор не развивал полной мощности, сильно подгорали пластины коллектора.

Заводские специалисты с дефектами согласились.
Генератор заменили, но при запуске ничего не изменилось. Специалисты пожимали плечами, не зная, что делать. Пришлось вспомнить, чему нас учили.
На другой день я предложил подать от аккумуляторов постоянное напряжение толчком на обмотку возбуждения, и генератор заработал.
Заводчане были крайне удивлены таким знаниям.
Прошли общее размагничивание тральщика.
В Кронштадте получили тралы, и вышли в Финский залив на контрольное траление в районе островов Лавенсари, Большого и Малого Тютерса.
Потом Нарвский залив и дальше по главному фарватеру.
И так день за днем, долго и нудно до поздней осени.
Весной 1947 года формировался отряд опытных кораблей для проведения специспытаний на Ладоге (полигон НИХП) в районе острова Коневец.
В отряд вошли:
звено морских охотников Д — 200, звено торпедных катеров Г — 5, катера КМ и тральщик — стотонник.
Меня назначили на морской охотник № 275 командиром отделения электриков, по штату в единственном числе.
Работы было мало, такое положение не устраивало.
Я считал себя хорошо подготовленным специалистом.
Дурака валять не хотел, так как был старшиной второй статьи.
Основательно переговорил с командиром звена ТКА капитан — лейтенантом Филимоновым.
По его ходатайству меня перевели на свободное место старшим боцманом звена ТКА.
Вот где пригодились мои знания по морской практике, сигнальному делу, флажному семафору.
Наш отряд кораблей в плане испытаний подчинялся непосредственно Москве.
Командовал отрядом капитан третьего ранга Голуб
Нашей задачей было обеспечить испытания на воде.
Работа проводилась при определенных погодных условиях:
в среднем, ветер около 12 метров в секунду и волна в пределах трех баллов.
Испытывали стойкость дымовой завесы на воде в различных вариантах и т.п.
Служба на Ладоге в НИХП не была без происшествий.
Однажды в результате ошибок ТКА — 70 протаранил катер КМ и потопил его.
К счастью, команду успели подобрать, и обошлось без жертв.
В другой раз, уходя осенним вечером на ремонт и зимовку в Кронштадт, в проходе около острова Коневец сбросили несколько глубинных бомб.
Попали в очень большой косяк рыбы.
Утром островитяне увидели «чудо» — весь берег в рыбе.
Гораздо серьезней был Другой случай.
По своей халатности коллективно отравились ОВ. Нас спасло то, что мы были в противогазах, хотя и не учли ограниченную по времени их защитную возможность.
Получили отек легких. Две недели пришлось лежать на острове в гарнизонной санчасти.
Демобилизовался в марте 1950 года. Решил сразу ехать домой.
Велика была радость мамы. В нашем дворе осталось несколько друзей.
Соответственно отметили мое возвращение. Мне шел 24 год, надо наверстывать потерянное время. Решил сначала получить :

среднее техническое образование. Утвердиться на работе, а потом учиться дальше.
Имея специальность корабельного электрика (электрик надводных кораблей, — так сказано в свидетельстве об окончании школы юнг), на завод к станку возвращаться не хотелось.
Поступил в московский энергетический техникум на специальность «автоматика — телемеханика».
Учиться было легко, сказывалась хорошая подготовка в Школе юнг.

Устроился на работу в военное представительство ГАУ в качестве техника.
Был очень интересный период. На основе трофейной технической документации ракет ФАУ — 2 создавались образцы наших ракет. После окончания разработки, испытаний и освоения в Производстве аппаратуры отсека управления ракетой, перевели на должность инженера.
В 1955 году успешно окончил техникум и получил должность старшего инженера. Был переведен в военное представительство на Московский радиотехнический завод (МРТЗ).

В 1956 году поступил в Московский энергетический институт на радиотехнический факультет.
В 1962 году, отлично защитив секретный проект, получил специальность инженера — радиотехника.

Итак, позади 11 лет учебы в вечерних отделениях МЭТ и МЭИ. Появилась хорошая возможность поучаствовать в полигонных испытаниях аппаратуры радиолокационных юмплексов Б — 200, С — 75, С — 125, С — 200.

Гордость наполняла душу, когда С — 75 сбил американский самолет разведчик У — 2.
Внутри теплилось чувство моей маленькой причастности к этому успеху.
В 1963 году с трудом уговорил прекрасного руководителя ВП 857 на МРТЗ полковника Н.С. Некрасова дать согласие на мой перевод в КБ МРТЗ, так как уже считал себя достаточно подготовленным для непосредственного участия в разработках и модернизациях аппаратуры радиолокационных комплексов ПВО и ПРО.
Через год в КБ меня назначили заместителем начальника лаборатории, затем начальником лаборатории и в 1980 году — начальником большого отраслевого отдела, в состав которого входили три лаборатории:

№ 214 — синхронизирующих устройств, № 206 — индикаторов и блоков управления, № 207 — регистрирующей аппаратуры.

Успехи отдела много раз отмечались классными местами и премиями по завершению этапов работ и испытаний за полигонах.
Я стал лауреатом премии «Ленинской вахты».
В 1992 году похоронил мою дорогую, еще молодую жену. Заболел, получил инвалидость второй группы и в возрасте 65 лет ушел на пенсию.

У меня очень хорошая дочь Аня и прекрасный ее муж Женя. А какие замечательные два внука Сашенька и Вовочка!
Это моя радость и стимул долго жить и воспитывать их в духе юнгашевского патриотизма.
В 2000 году я участвовал в Параде Победы на Красной площади.
Имею правительственные награды.