на Главную страницу

КОМАНДИРЫ

КОНТАКТЫ

КОРАБЛИ

История_Соловецкой_Школы_ЮНГОВ

Другие Школы и ЮНГИ




Лаптев Валентин Александрович ,зрелые годы




Лаптев Валентин Александрович , военная молодость



из сборника "Соловецкие юнги":


вспоминает Валентин
Александрович
Лаптев :



Родился я в 1927 году в сложной семье:

мать ' — Антонина Макарьевна Брусникина — была из очень богатой семьи, родственница Саввы Морозова отец — Лаптев Александр Васильевич — из крестьянской семьи, был матhосом Волжской военной флотилии, воевал с белогвардейцами.

В семье я — младший. , Мать умерла в 1932 году, отец женился, и детство мое было не из легких.
Окончив 6 классов, я был вынужден пойти в ремесленное училище связи г. Горького (Нижний Новгород)
, так как отца и старшего брата в 1942 году призвали в армию.
Вступил в комсомол, надеясь, что это поможет быстрее попасть на фронт, но райвоенкомат отказал из — за малолетства.
Летом узнал, что идет набор в Соловецкую школу юнг, и пытался попасть в первый набор, но забраковали по причине близорукости.
Моя мечта Стала еще сильней, и я нашел выход.
В нашей группе был Вена Аганин, который также горел желанием попасть в Школу юнг, но у него тоже оказался дефект зрения — не раличал цвета.

Мы договорились сообща преодолеть врачебную комиссию:

я за него сдаю цвета и принимаю комбинированный укол от столбняка (от которого некоторые пацаны падали при выходе из комнаты), он за меня проходит проверку зрения.
Таким образом мы оба попали на Соловки, он — в роту боцманов, я — в пятую роту мотористов.
Ротой командовал старший лейтенант Лесов, старшиной смены был старшина втоhой статьи Матвеев — прекрасные во всех отношениях люди.
Я запомнил их на всю жизнь. Окончив Школу юнг в 1944 году, я был расписан в бригаду торпедных катеров Северного Флота, где прослужил до демобилизации.
Попал на торпедный катер № 204 типа «Хиггинс» американского производства.
Командир звена и катера в то время — старший лейтенант Алексей Ильич Киреев.
Юнг на катере было уже трое:
Яша Пепеляев — старший моторист, Володя Кызродьев — боцманенок и Коваленко — радист.
Вскоре пришли к нам еще двое юнг:

Лодочников Гена — дублер радиста и Хрущев — дублер моториста.
Боевая часть 5 (БЧ — 5) состояла почти полностью из юнг (кроме главстаршины Мозгунова).
Освоиться со своими обязанностями и закрепить теоретические знания помог мне тогда Яша Пепеляев.

Наш катер в тот же день, когда я прибыл, вышел в море на выполнение боевого задания.
А задания были самые разнообразные.
Это торпедные атаки кораблей противника, сопровождение своих и союзных конвоев, высадка диверсионных групп и
снятие их с занятой врагом территории, патрулирование обозначенных районов, свободный поиск кораблей противника,
оказание помощи своим и союзным кораблям, терпящим бедствие, спасение из воды сбитых летчиков, высадка,войсковых десантов в порты Линохомари и Керкинес (Норвегия).

Много в моей флотской жизни было опасного, трудного. Но три случая не могу забыть. Это — первый обед в штормовом море, операция аппендицита, сделанная мне первому на Северном флоте под местным наркозом, и неудачная попытка выписаться из госпиталя.
Как — то в штормовую погоду переходили мы из губы Долгой на маневренную базу торпедных катеров Пумманки.
Море было около 4 баллов.
Где — то в Варангер Фиорде в моторное отделение заглянул боцман Зимовец и поманил меня в 4 — местный кубрик.
Когда я, балансируя по палубе, стал спускаться по вертикальному трапу лицом вперед, как и положено моряку, боцман стоял ко мне спиной перед обеденным столиком.
Вдруг он резко повернулся, и прямо перед моим лицом оказался большой бутерброд — кусок хлеба, густо намазанный сливочным маслом, покрытый сыром и американской консервированной колбасой.
Я спокойно взял его и стал, торопясь, есть. Боцман похлопал меня по плечу, дружески обнял, показал на столик, заваленный вкусной едой, на ухо прокричал мне:

«рубай!» — и вылез на палубу.
Уже когда пришли в Пумманки, я узнал, что этот обед был для меня испытанием:
гожусь ли в настоящие моряки.
Если бы из меня вся еда вылетела, то есть я «траванул», то мне была бы другая оценка.
Я прослужил в Бригаде шесть лет, был в море и в более штормовую погоду, но ни разу не «травил» и не покидал своего боевого поста.
В мае 1945 года меня с приступом острого аппендицита отправили в главный военно — морской госпиталь в Полярное, где срочно положили на операционный стол.
Военврач, как мне помнится, старший лейтенант Джоважде, подошел ко мне и сказал:

«Тебе, дорогой мой, будем делать операцию, первому на флоте, не под общим наркозом, а под местным.
Будь настоящим моряком».
Мне было очень больно, но, собрав все силы, я не издал ни одного звука. В это время привезли трех раненных в бою моряков. Осмотрев одного из них, врач подошел ко мне и спросил:

«Милый мальчик, можно у тебя взять немного животного сала для раненого моряка?»
Я ответил: «Берите, если найдете».
И врач нашел, и помог раненому товарищу.
Выписывающегося из госпиталя моряка из нашего БТКа я попросил передать моему rjмандиру, что меня выпишут через три дня.
В назначенный день за мной прислали из из бригады.
В палату зашел лечащий врач и попросил приехавшего за мной главного старшину Мозгунова, чтобы меня первое время сильно не загружали.
Но, посмотрев на меня, , спросил, почему я такой красный. Взглянув на температурный лист, прикрепленный к пинке кровати, где в течение двух последних дней температура была нормальной, он осмотрел мой живот и ужаснулся:

было сильное воспаление.
Меня быстро отправили на операцию. После врач спросил, зачем я сбивал температуру.
Я ответил, что очень хотел быстрее вернуться на катер.
Он на это сказал:

«Если бы я не заглянул в палату, то к черту ты бы отдал концы».
Когда собирались союзные конвои в Полярном, Иоканге и других наших портах, торпедные катера тоже включались в походный ордер конвоя. Мы часто общались на берегу с их моряками.
В основном, играли на пирсах в волейбол, гоняли мяч, но вспоминаются и другие «игры».
Некоторые «союзнички» не упускали случая попытаться посмеяться над нами.
Один из излюбленных приемов:

бросить на палубу нашего ТК что — нибудь в яркой обертке, предвкушая «кучу — малу» среди матросов.
Технология провокаций тако:ва:

один бросает, другой фотографирует. Результат — готов материал для СМИ:

русские моряки голодные. Но это у них не проходило . И не потому, что мы не нуждались, ведь нас кормили отлично, вплоть до шоколада, но потому, что мы — русские!

Самые лучшие воспоминания службы:

морской шквальный ветер, морские прибои, торпедные атаки, морская дружба и командир ТК Киреев Алексей Ильич.
В 1950 году после демобилизации, гуляя с ребятами, бывшими сослуживцами, в группе прошедших девчат увидел девушку — свою судьбу.
Я решил с ней познакомиться, но оказалось, что не так все просто.
Только через четыре месяца мне удалось это, и мы поженились. В ноябре 2000 года мы отметили золотую свадьбу.
В 1952 году у нас родилась дочка Женечка. Появилась и внучка Иришка — наша любовь и гордость.
Она с отличием окончила школу, поступила в водную академию на факультет права и получила два диплома:
диплом юриста и красный диплом переводчик.
Работает помощником судьи. Вся моя семья, конечно в разное время, побывала на Соловецких островах и познакомилась с местом моей боевой юности.

После окончания вечерней школы и вечернего техникума я получил специальность автомеханика. Был приглашен на работу в Горьковский совнархоз в управление автомобильной промышленности, но вскоре был переведен в Волго — Вятский совнархоз в управление автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения.
Начал работать инженером, закончил начальником отдела.

Проработал в СНХ 6 лет. После ликвидации СНХ 8 лет работал главным инженером «Волговятхимснабсбыта».
Впоследствии меня перевели в ремонтно — строительное управление, где проработал в качестве заместителя ,начальника и начальника 11 лет.

Далее был переведен заместителем начальника Камско — Волжской геологической экспедиции, где проработал до пенсии.
Общий стаж работы более 52 лет без зачетов.
Имею правительственные награды.