на Главную страницу

КОМАНДИРЫ

КОНТАКТЫ

КОРАБЛИ

История_Соловецкой_Школы_ЮНГОВ

Другие Школы и ЮНГИ




Иерусалимский Сергей Сергеевич ,зрелые годы




Иерусалимский Сергей Сергеевич , военная молодость



из сборника "Соловецкие юнги":


вспоминает Сергей
Сергеевич
Иерусалимский


Родился в 1927 году в Костроме. Жизнь для меня, как, я думаю, и для многих моих ровесников, и, тем более, для людей более пожилых, условно делится на три периода: довоенные годы, военные годы и годы флотской службы, послевоенные годы.

Конечно, довоенное время видится через призму мальчишеского восприятия. И, все-таки я прекрасно помню многие события. Мне довелось застать как бы остатки, отголосски прежней, дореволюционной жизни.
В деревнях крестьяне часто ходили в лаптях, это было привычно.
В некоторых деревнях и селах, где мне довелось бывать, электричества не было, и, когда кончался керосин для ламп, хозяйки запросто использовали для освещения избы лучину.
Кранов подъемных не было, и приходящие по Волге баржи грузчики разгружали вручную. Подобных примеров очень много.
Да и природа была несколько иной, чем теперь.
В реках водилось много рыбы, а на озерах и в лесах — дичи.
Помню время, когда на Волге не было водохранилищ.
И когда весной начинался разлив и ледоход, это было запоминающимся, замечательным зрелищем.
Но уже шла индустриализация, и менялся образ жизни людей. Большие социальные преразования нельзя было не видеть, не чувствовать и не радоваться им.
И, хотя подчас жизнь была очень тяжелой, я рад, что мне тогда довелось жить.
Началась Великая Отечественная война. Осенью 1941 года приблизился голод, а зимой и особенно весной он стал жестокой реальностью.
Я вынужден был, не закончив седьмого класса, уехать в деревню и работать там пастушонком (подпаском).
Это было суровейшее испытание, и длилось оно полгода. В ноябре я вернулся домой и тут же поступил работать на оборонный завод токарем.
На две недели «приставили» меня к опытному токарю, чтобы он объяснил мне, что к чему. На том учеба закончилась, и я стал работать самостоятельно.
А война продолжалась, и с фронта приходили «похоронки» родным, близким и знакомым.

Летом 1943 года узнал, что в горкоме комсомола производится набор мальчишек непризывного возраста в Школу юнг.
А поскольку я уже был комсомольцем, то отправился в горком комсомола.
Там, в одной из комнатушек, сидел недолеченный после ранения матрос. С короткого разговора с ним и началось оформление в Школу юнг. А дальше — Ярославль, Архангельск и на траулере до Соловков, где мы первые дни находились в монастыре (в Кремле, как у нас было принято говорить).
Нас распределили по специальностям и, соответственно, местам дальнейшего пребывания.
Мне надлежало стать рулевым и проходить обучение в Савватьево. Служба была очень нелегкой, но к распорядку я привык быстро, так как уже прошел, пусть и короткую, но достаточно суровую жизненную школу.
Учеба тоже шла хорошо, ведь я, как и подавляющее большинство юнг, очень хотел стать хорошим и грамотным моряком. И у нас были замечательные преподаватели и командиры. Соловки и Школу юнг я вспоминаю с любовью.
Учеба закончилась, и начали юнгаши — кореша разъезжаться по разным флотам.
Мне выпало служить на Черноморском флоте. В ноябре 1944 года прибыл в Севастополь. Город был полностью разрушен.
Особенно мрачно он выглядел с Корабельной стороны во время заката солнца. По периметру Северной и Южной бухт лежали затопленные корабли.
В конце Южной бухты лежал затопленный плавучий кран. Невдалеке от Графской пристани возвышались над водой мачты и палубные надстройки затопленного крейсера «Червона Украина», у морзавода — крупного сухогруза.
Такая же картина в Северной бухте. Моим первым кораблем стал линкор «Севастополь».
Довелось служить и на кораблях, и на берегу еще шесть лет.
Запад открыто начал подготовку к войне, которая вылилась в долгую «холодную». А у нас в войну много погибло людей, новые поколения еще не подросли, и мы, бывшие юнги, оказались очень кстати.
Уже тогда стало понятно, что в стране нормальной жизни никогда не будет. Так и случилось.
В декабре 1950 года я демобилизовался и, поскольку на родине никого и ничего не осталось, приехал жить к родственникам в Москву.
Поступил работать на завод слесарем, а вечерами стал учиться. Начинать пришлось с седьмого класса, а потом закончил техникум и институт.
С середины пятидесятых годов работал инженером — технологом.
Понемножку продвигался по служебной лестнице. Никогда не рассчитывал на быстрое продвижение, так как, расставшись в 28 лет с комсомолом, остался беспартийным.
Думаю, я был неплохим технологом, что объективно подтверждается не только всякими грамотами, но и золотой и бронзовой медалями ВДНХ.
Имею правительственные награды. Ушел я на пенсию буквально в день своего шестидесятилетия и считаю, что поступил удачно, так как мне не пришлось непосредственно наблюдать, как разваливается родное предприятие.
Всегда бываю рад встрече с моими товарищами, бывшими юнгами. К сожалению, эти встречи бывают все реже, а нас становится все меньше и меньше.