на Главную страницу

КОМАНДИРЫ

КОНТАКТЫ

КОРАБЛИ

История_Соловецкой_Школы_ЮНГОВ

Другие Школы и ЮНГИ




Зуев Юрий Павлович ,зрелые годы




Зуев Юрий Павлович , военная молодость



из сборника "Соловецкие юнги":


вспоминает Зуев
Юрий
Павлович


После увольнения в запас в 1983 году вот уже более двадцати лет встречаю первое сентября очередного учебного года в аудитории студентов первого курса Всероссийской академии внешней торговли.
В этот день они открывают для себя первую страницу увлекательной книги, которая называется «Моя будущая профессия».

Задают много вопросов. И разговор идет, конечно же, о введении в будущую профессию, психотехнологию внешнеторговых сделок.
Как подобрать надежного внешнеторгового партнера? В чем своеобразие кросс — культурной психологии в сфере внешней торговли?
Как подготовить и успешно провести коммерческие переговоры? Каковы особенности деловой презентации товарной продукции и услуг на рынках международного бизнеса?
Все это важно для будущих экономистов международного профиля со знанием иностранных языков.
Они это понимают. Но при всем том из года в год повторяется один и тот же вопрос:

«Верен ли выбор жизненного пути?» В самой учебной дисциплине ответа на этот вопрос нет, но неизменно отвечаю:

«Конечно, верен!» Объясняю, почему, и непроизвольно возвращаюсь в годы юности.
Правильный ли выбор был сделан мною, шестнадцатилетним юношей, добровольно ушедшим на флот?
Ответ на этот вопрос ищу в своей жизни. Мысли уносят в далекое прошлое...

Третий год Великой Отечественной войны. Предприятие, на котором работаю, выпускает военную продукцию. Конвейерная линия.
Болванки снарядов движутся непрерывной лентой. Вес каждого снаряда — двадцать восемь килограммов.
Мой собственный вес — сорок девять! Вместе с другими подростками протираю снаряды промасленной ветошью и укладываю в артиллерийские ящики.
От часа к часу «поросята» становятся «тяжелее». До конца десятичасовой смены еще шесть часов.
Наваливается невероятная усталость. Вот уже три месяца без единого выходного. Рядом с нами пожилые женщины.
Знаем, что им еще труднее. Делаем вид, что «нам все по плечу». Ведь мы «мужики"!
А «мужикам» от роду по пятнадцать — шестнадцать лет (я родился в 1927 году).
Снаряды, уложенные детскими и старческими руками, как тогда говорили, "с колес" уходят на передовую. Радио приносит новые фронтовые вести.
Позади Сталинградская битва. Ожесточенное сражение на Прохоровском поле. Победы радуют.
Работавший в соседнем цехе Саша Аристов принес известие:

идет набор в Школу юнг Северного флота. Решение идти на фронт у нас с Сашей созрело уже давно.
Помехой был только возраст. И вот удача!
Принимают шестнадцатилетних. Необходимые формальности увольнения с завода и получения предписания в военкомате заняли считанные дни.
Впереди был переезд в Архангельск, прохождение медицинской и приемной эмиссий, определение будущей военно — морской специальности.
Вспоминая именно этот момент выбора своей первой военной специальности, не могу сдержать улыбки.
Причина тому более чем своеобразная. Буквально за месяц до Встречи с членами приемной комиссии прочитал книгу Анатолия Беляева «Истребитель ,«Два-Зет».

Главный герой книги — летчик. Мощными тепловыми лучами своего истребителя он растапливает льды Арктики и обеспечивает проводку караванов Северным ледовитым путем.
Память хранит этот эпизод. И надо же такому произойти! Член приемной комиссии спрашивает:

«Так кем же Вы хотели бы стать, юноша, штурманским -или артиллерийским электриком?»
Слово «артэлектрик» ассоциируется в памяти со словом «арктический электрик» и эпизодами книги «Истребитель «Два — Зет».
Ответ не заставляет себя ждать:

«АркТОэлектриком!»
И только спустя два — три месяца приходит осознание смысла понятия «артэлектрик».
Саша Аристов, с которым мы прибыли в Архангельский полуэкипаж вместе, избрал специальность корабельного радиста.
Два года Великой Отечественной и еще три года я — юнга, матрос, а затем старшина второй статьи вместе со своими товарищами по Школе юнг Сережей Богдановым, Мишей Морозом, Володей Буланковым служил артиллерийским электриком на линейном корабле «Октябрьская революция».

Картины прошлого и настоящего нередко воссоздаются в памяти вместе с судьбами товарищей.

Август 1944 года. Завершается обучение в Школе юнг.
На «отлично» сданы экзамены по физике, математике, русскому языку и литературе, спецэлектротехнике.
Очередной — <<Шлюпочное дело и морская практика». Старшина смены Иван Жидков дает команду:

<<Занять места!» в шестнадцативесельном баркасе. Тема зачета: «Управление шлюпкой под парусом».
Совершенно неожиданно для всех на причале появляется начальник Школы.
Он занимает место командира баркаса и дает команду:
«Весла на воду!» Сразу же после отхода от пирса новая команда: «Рангоут ставить!» «Фок и грот поднять!»
Баркас, управляемый командиром, чуть накренившись на правый борт, набирает скорость.
Взгляды юнг обращены на человека, сидящего на месте командира шлюпки. Конечно, все мы хорошо уже знали начальника Школы, но чтобы вот так, совсем рядом!

Настоящим «морским волком» нельзя не восхищаться. Ладно скроенная фигура.
Седые волосы, выбивающиеся из — под флотской фуражки, чуть надвинутой на лоб. Неизменное кожаное пальто.
Четкие, хорошо отработанные движения и жесты, самообладание и уверенность. Резко очерченные черты волевого лица.
Густые, насупленные брови. И взгляд, как будто пронизывающий каждого.
Ветер усиливается. Баркас идет в крутой бейдевинд. Очередная команда: «К повороту!»
«Поворот фордевинд!»
И тут началось...

Разумеется к этому времени все мы уже знали азы теории шлюпочного дела. Знали, что «поворот через фордевинд» — переход парусного судна на другой галс по ветру.
Шлюпка при этом повороте, считающемся самым сложным, пересекает линию ветра кормой. В случае плохой подготовки команды все может закончиться весьма плачевно.
Как шутят моряки, завершается «оверкилем»— переворотом шлюпки вверх днищем и неизбежным «холодным душем» для всей команды.
Шкоты, при помощи которых управляют парусами, неожиданно вырываются из рук, и огромный грот, срывая бескозырки со стриженых голов юных моряков, перебрасывается на другой борт.
Баркас резко кренится. Но страха нет. На корме один из самых опытных мореходов.
Он — олицетворение уверенности, спокойствия и высочайшего профессионализма.
Неуловимо быстрым движением руки капитан первого ранга подхватывает рвущиеся на ветру шкоты грота и «усмиряет» его.
Ветер наполняет паруса. Баркас, управляемый профессионалом и шестнадцатью юными моряками, неторопливо завершает заданный поворот и ложится на новый галс.
Юнги горды собой. Еще бы, такой экзамен!
И только перед самым выпуском командир смены откровенно признался, что все, что произошло в день сдачи экзамена по морской практике, было результатом тщательно отработанного сценария, задуманного капитаном первого ранга Авраамовым.
Мудрый Николай Юрьевич очень хотел, чтобы юнги глубоко осознали:

они сделали в своей жизни крутой поворот, легли на новый галс — тяжелой и почетной службы в Военно — Морском Флоте.
Прошло много лет. В сороковые и, особенно, в пятидесятые годы прошлого столетия мне много раз пришлось вспоминать «уроки мужества» Н.Ю. Авраамова.
Любовь к гребному и парусному спорту, привитая в Школе юнг, сохранилась на всю жизнь.
Многие годы, теперь уже в роли командира яла или баркаса, мне довелось участвовать в дальних шлюпочных походах из Кронштадта в Таллин и Выборг, из Ленинграда в Сталинград, из Севастополя в Ласпи, а также вдоль побережья Берингова пролива.
Целеустремленность, жажда самоутверждения и самообладание стали характерными чертами многих юнг.
Подтверждение тому — жизнь моих друзей по Школе юнг.
Тридцать девять лет моей жизни были связаны с Военно — Морским Флотом.
Закончил военно — морское политическое училище, а затем военную академию. Служил на Балтийском, Тихоокеанском и Черноморском флотах и вышел в отставку в звании капитана первого ранга.
Сегодня — кандидат психологических наук, профессор кафедры технологии внешнеторговых сделок Всероссийской академии внешней торговли.
Но вернемся к началу нашего рассказа. Смотрю в глаза моих молодых коллег — студентов первого курса Академии — и думаю:

помните ли вы о грозных годах Великой Отечественной?
Так уж получилось, что практически ежегодно мне предлагают делать доклады о Дне Победы.
Слушатели в зале — студенты первых курсов всех факультетов Академии.
Не помню точно, в прошлом или позапрошлом году решился задать очень важный для нас, ветеранов, вопрос.
Обратился к залу: «Прошу поднять руки тех, чьи родственники принимали участие в Великой Отечественной войне!»
Признаюсь, реакции зала ждал со страхом. В зале почти четыреста человек. Руки подняли практически все! Захватило дух.
С трудом, сдерживая волнение, сумел произнести только одну фразу:

«Спасибо вам, внуки и внучки, за память о великой Победе и людях, которые ценою жизни выстрадали - нашу свободу!»

И поклонился. Еще несколько секунд полнейшей тишины.
Зал взорвался громом аплодисментов.
Подумал: память в надежных руках! Тридцать девять лет службы в Военно — Морском Флоте и более двадцати лет преподавательской работы вписались в памяти резцом многих неожиданных фактов и событий.

«Пропахли порохом» не только годы Великой Отечественной. Позади три боевые службы на крейсерской ракетной дизельной и атомных подводных лодках первого и второго поколений.
Годы «холодной войны» были для меня, в то время капитана третьего ранга, не просто общими фразами.
Они проходили через «разум и сердце». В шестидесятые годы, в течение ряда лет служил в должности заместителя командира крейсерской ракетной подводной лодки Тихоокеанского флота.
Принимал участие в решении сложнейших задач, связанных с освоением новой боевой техники в различных районах Мирового океана.
Памятны события тех лет. В течение нескольких месяцев крейсерская ракетная подводная лодка проводила испытания оружия в тропической зоне Тихого океана.
Казалось бы, что здесь героического? Но стоит даже мысленно представить себя внутри прочного корпуса подводной лодки, которая в течение нескольких недель движется в подводном и надводном положениях в зоне северных тропиков, как даже у простого обывателя возникает масса острейших вопросов. Большинство из них связано со Средой обитания.

Военный же человек дополняет остроту и значимость проблем постановкой собственно военно — технических, тактических и стратегических вопросов.

Задачи многомесячного похода были выполнены с высокими оценками. Подтверждение тому два примечательных факта.
Первый — успешный старт баллистической ракеты, которая, в соответствии с программой испытаний, находилась в шахте ракетного отсека время, в два раза превышающее первоначальное расчетное.
Любопытная деталь. На борту находился заместитель главного конструктора баллистических ракет для подводных лодок.
Когда до старта осталось две минуты, даже он не сумел сдержать волнения. Прильнув к окуляру перископа, шепотом произнес слова, которые услышали все Окружающие.
Они означали, что увеличение периода хранения ракеты в шахте в два раза, а затем ее пуск — немалый риск!

Риск, опирающийся на точные расчеты, оказался оправданным. Ракета достигла заданной точки.
Второй факт — Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении пяти члеов экипажа "За личное мужество и успешное освоение новой военной техники" орденами Красной Звезды.
Среди других фамилий подводников, удостоенных награды, была и моя.
Думается, что мужество — естественная черта личности подводника. Бесконечно долгие минуты, часы, дни и ночи, сливающиеся в непрерывный поток сложнейших вводных, разрешение которых зависит от профессионального мастерства каждого члена экипажа — это и есть мужество подводника.
Что же касается «личного мужества», о котором сказано в Указе, то, скорее всего, это относится к одному из событий многомесячного дальнего похода.
Подводная лодка находилась в той части Тихого океана, в которой нередки «классические» тропические тайфуны.
Радисты получили извещение о надвигающемся тайфуне с интригующим именем Джильда. Командир принял решение подзарядить аккумуляторные батареи и погрузиться.
Это единственно правильное в данной ситуации решение выполняется в точно обозначенные сроки. К концу зарядки батарей волнение океана достигает пяти — шести баллов.
Следует команда «Срочное погружение!»

Все как обычно, даже буднично. Но в момент, когда подводная лодка стала погружаться на глубину тридцати метров, из моторного отсека раздался тревожный доклад:
«Внутрь корпуса поступает забортная вода! С увеличением глубины течь усиливается».
А на поверхности вовсю разгулялся тайфун. На глубине тридцати — сорока метров подводный ракетный крейсер бросает как щепку.
Водоотливные средства с трудом справляются с откачкой воды. Четырнадцать часов опытный боцман, занявший место на горизонтальных рулях, удерживает подводную лодку на критически малой глубине.
Но вода в моторном отсеке продолжает прибывать. Остается только одно:

всплывать.
Командир дает команду:
«Боцман, всплывать на перископную глубину!» А затем вторую: «Продуть балласт!»
Неожиданно лодку сотрясает невероятный грохот. Что случилось? Поднявшиеся в ограждение рубки командир и другие должностные лица увидели картину, чем — то схожую с эпизодом, описанным Виктором Гюго в книге «Девяносто третий год».
Только вместо орудия по ограждению рубки как разъяренный зверь буквально «метался», круша все на своем пути, голубой баллон с жидким кислородом.
Каждый его удар о переборку мог оказаться последним.
Оцепенение сменилось готовностью к действиям. В мгновение, когда баллон с кислородом замер на миг у одной из переборок, на него бросились сразу трое.
Подскочивший к ним боцман, набросил на «зверя» мертвую петлю манильского троса.
Баллон с кислородом был «утихомирен»...
Вот, пожалуй, и все о «геройстве».
Но что если бы этого мига групповой решимости подводников не было?
Конечно, история не имеет сослагательного наклонения. Тем не менее, представить трагичные последствия развития сложившейся ситуации можно.
В этом дальнем походе мною были сданы последние экзамены на допуск к самостоятельному управлению ракетной подводной лодкой.
Знак «командира подводной лодки» — серебряный ее силуэт — принял из рук опытнейшего подводника контр — адмирала В.А. Пранца
уже после возвращения на базу.
Приказ о допуске к самостоятельному управлению подводным крейсером подписал командующий Тихоокеанским флотом.
Храню этот знак как признание ответственного отношения к службе на подводных лодках.
В последние годы в печати нередки публикации о героизме подводников.
Часто они связаны с драматическими и даже трагическими ситуациями. Все это так. Но нельзя не согласиться с оценкой опытных военных моряков, которые утверждают, что драматизм и героизм подводников — характерная объективная черта повседневной жизни людей, посвятивших себя служению Отчизне на море.
... Немало страниц моей биографии связано с педагогической и научной деятельностью.
В семидесятые годы после защиты кандидатской диссертации, которая посвящалась проблемам повышения эффективности управления экипажами атомных подводных лодок в условиях длительных плаваний, меня назначили начальником кафедры военноморской психологии Киевского высшего военно — морского политического училища.
За десять лет курс военно — морской психологии прослушали почти две тысячи курсантов, впоследствии получивших дипломы политработников — штурманов.
Ныне они служат на флотах. Многие стали капитанами первого ранга, а пяти бывшим курсантам присвоены адмиральские звания.
С 1976 года, со времени окончания высших курсов Академии Генерального штаба моя научно — исследовательская работа была связана с Институтом военной теории и истории.
Нацеленность исследований сотрудников отдела, который мне было предложено возглавить — поиск резервов человеческого фактора в интересах повышения боеготовности частей и соединений армии и флота.
Полигоном исследовательской работы стала боевая подготовка личного состава немалого числа соединений и частей.
Принимал участие в двух боевых службах атомных подводных лодок первого и второго поколений. Установил деловые контакты с исследовательскими группами армий дружественных стран.
Не одну сотню километров исколесил на армейских «уазиках» по бездорожью пустыни Гоби.
Цель все та же — поиск путей повышения боеготовности личного состава , действующего в экстремальных условиях.
Некоторые исследовательские темы напрямую связывались с подготовкой армейских частей к действиям в особо сложных условиях. Десантирование личного состава дивизии на необорудованные побережье, например. В дневниковых записях сохранилось немало удивительных историй. Об о дной из них сегодня уже можно рассказать. В середине семидесятых годов прошлого столетия морская бригада и мотострелковая дивизия отрабатывали задачи совместного десантирования. Переход к месту высадки занимал двое суток.
Неожиданно в районе высадки ветер усилился до четырех баллов, и десантные корабли легли в дрейф. Началась обычная для таких условий «болтанка»

привычная для морских пехотинцев, но совершенно непривычная для солдат. С горечью замечаю, что «противник», каковым оказалось волнение моря, в одночасье «уложил» практически весь личный состав сухопутной дивизии.
Что делать? Отменять десантирование? Сорвать выполнение учебно — боевой задачи?
Только не это. Но что же тогда? Предложение, которое было доложено руководителю операции, подсказано прошлым опытом:
признаки «морской болезни» исчезают, если на человека начинают воздействовать более «устрашающие» факторы, нежели качка.
Они — то и были задействованы в этой «нештатной» ситуации.
Десантирование было осуществлено достаточно успешно.
Результаты научно — исследовательской работы получили свое отражение в ряде закрытых и открытых публикаций. Время не состарило их.
И сегодня в частях и соединениях российской армии и флота можно встретить сборники рекомендаций по морально-психологической подготовке личного состава к действиям в экстремальных ситуациях, разработанных в те уже далекие годы.
Естественно, что как руководителю научного коллектива мне пришлось выступать организатором немалого числа семинаров и конференций, которые обобщали практику морально —психологической подготовки.
Приобретался опыт публичных выступлений. Формировалось педагогическое мастерство.
После демобилизации, уже имея степень кандидата психологических наук и звание доцента, был приглашен на кафедру управления Всероссийской академии внешней торговли.

С 1983 года начался совершенно особый этап моей жизни. Его можно назвать «Театром одного актера», в котором вот уже третье десятилетие разрабатываются сценарии и ставятся «педагогические поэмы» о психологии профессиональной деятельности будущих сотрудников внешнеэкономических организаций.

Совсем недавно мне вручили еще одну награду. Теперь уже не за ратный труд, а, как было отмечено в Указе, «за мастерство» преподавательской деятельности.
На первый взгляд, это если не парадоксально , то, по крайней мере, удивительно.
Но только «на первый». Истина, по моему убеждению, кроется в чертах характера, основа которых закладывалась в Школе юнг и в грозные годы Великой Отечественной войны.
Выбор жизненного пути, сделанный в шестнадцать лет, оказался, может быть, единственно правильным.
Уроки Школы юнг врезались в память, стали, если хотите, путеводителем «по каменистым тропам» еще одной новой области знаний.
Все, о чем пойдет речь далее — моя исповедь. Не боюсь столь обязывающего мудрого слова. Это исповедь старого человека, поверившего в потрясающую значимость педагогического труда.
Пишу эти строки и представляю себе самую обычную картину. Вхожу в аудиторию.
Закрываю дверь. Вновь, как уже много раз, остаюсь «один на один» с аудиторией. Студенты поднимаются. Здороваюсь. Прошу занять рабочие места. Начинаю очередную лекцию. Уже в первые десять — пятнадцать минут начинаю осознавать, удастся или не получится сегодняшняя лекция.
Мысленно «включаю зеленый свет» вхождению во взаимодействие с аудиторией. Пусть все, что говорится сегодня, давно известно преподавателю, но он еще и еще раз вместе со студентами входит в мир неведомого.
Преподаватель не проповедует научные истины — он открывает их, может быть, уже много-много раз.
С той лишь разницей, что сегодня вместе со студентами другого курса.
Много раз убеждался:
что если буквально в последние минуты перед входом в аудиторию я сумел «принять психологический душ» полного переключения на тему и предстоящее взаимодействие с аудиторией, то становлюсь, без преувеличения, волшебником, виртуозом.
Мне по силам делать сообщение «безразмерным», включающим в себя комплекс вопросов, особо значимых и для меня, и для студентов.
Прошу поверить, все изложенное — признание, производное от опыта. Не знаю, как долго позволит мне судьба продолжать вместе со студентами карабкаться по каменистым тропам их будущей профессиональной деятельности.
Время покажет. Но должен признаться. Если моей первой большой профессиональной любовью был флот, то второй, не менее слабой, стала педагогическая деятельность.
Может быть, между ними есть что — то общее? Думаю — «Да»!
И скромное заключение:
женат, два сына, четверо внуков. Имею, как уже ясно, правительственные награды.