на Главную страницу

КОМАНДИРЫ

КОНТАКТЫ

КОРАБЛИ

История_Соловецкой_Школы_ЮНГОВ

Другие Школы и ЮНГИ




Белов Пётр Альбертович,зрелые годы




Белов Пётр Альбертович , военная молодость



из сборника "Соловецкие юнги":


Белов
Пётр
Альбертович





О себе :

Родился в Москве в 1927 году. В Соловецкую школу юнг поступил по комсомольскому набору в июне 1943 года, хотел попасть в первый набор, но опоздал.
Работал на заводе «Борец» токарем и, когда сказал, что поступаю в Школу юнг, начальник цеха приказал никаких документов мне не давать: «Будешь работать до Победы...»
Поэтому пришлось самовольно, не уволившись, прийти на призывной пункт с путевкой Свердловского райкома комсомола на Переяславскую улицу, где был сборный пункт будущих юнг Москвы,
и там ждать отправки в Архангельск.
Три дня мы ждали, когда все соберутся, и, наконец, закинув за плечи вещмешок со скудными харчишками, двинулись на Ярославский вокзал.
Нас погрузили в теплушки, и двинулись мы на Север, на неведомые Соловецкие острова.
В теплушке все перезнакомились и дружно ехали до самого Архангельска. Там нас вымыли, остригли, еще раз устроили медкомиссию, переодели в морскую форму, только ленточек на бескозырках не было.
Потом погрузили нас на тральщик, весь пропахший рыбой. В море вышли вечером, расположились на палубе, море было тихое, качки не ощущали, только волны плескались о борт да тихо стучал дизель. Утром подошли к Соловецким островам. Словно в сказке, вырос из воды Соловецкий Кремль, и мы стали сходить на берег.
Здесь сделали перекличку и разделили нас на две партии.

Первая партия осталась для учебы в Кремле, а вторая направилась в Савватьево, где находились землянки трех рот
(1 — я рота — рулевые, 2 — я рота — радисты и 3 — я рота
боцманы). Я был направлен в 1 — ю роту рулевых.
Нас встретил красивый высокий старший лейтенант — командир роты Кравченко.
Командир нашей смены старшина второй статьи Корчемаха Алексей Николаевич нам очень понравился:
стройный, подтянутый, пуговицы шинели, бляха ремня горели огнем, брюки наглажены так, что, кажется, можно обрезаться.
Это был старый морской волк — пример для нас.
Командир смены привел нас в кубрик (землянку), где показал места на двухъярусных деревянных койках. Наутро пошли на берег моря и набили свои матрацы морской травой — сухой, мягкой, пахнущей морем. Уложили матрацы на койках, заправили, и сразу изменился общий вид кубрика, стал он обжитым, родным.
Избрали меня помощником командира смены. В смене было 25 человек, все из разных мест, со своим говором, своими манерами.
Первое время все были насторожены, приглядывались друг к другу, а вскоре :
cтали другими — ближе, доступнее, готовыми прийти на помощь.
Учебный курс я окончил на одни пятерки. А это давало право выбрать флот, где продолжать службу. Я выбрал Черноморский флот. Мне посчастливилось попасть во 2 — й этдельный Варненский дивизион больших охотников на БО — 101, где прослужил три года.
Cвой первый выход в море запомнил надолго, испытал что такое неспокойное море.
Наш дивизион перебазировали в Одессу. Однажды приказали выйти в Констанцу. Так впервые увидел «заграницу».
Пришел приказ срочно следовать в район Босфора для встречи таких — то кораблей. А море разыгралось не на шутку, и к приходу в точку рандеву шторм был 8 — 9 баллов.
НаНаконец показались огни, и в темноте обозначились два огромных корабля — это были «Трансильвания» и «Бессарабия», румынские теплоходы, которые по Декларации передавались нам.
Шторм не утихал, и наш БО то подбрасывало вверх и мы видели верхнюю палубу теплоходов, то бросало вниз, и порой можно было видеть их винты.
Нас кидало так, что казалось: ну все, больше не увидим берега!
Так всю ночь шли в Одессу. А когда пришли в порт, то все вокруг качалось — и причал, и маяк, а нас вывернуло наиизнанку.
На другой день разглядывали эти, как мы думали, самые большие корабли.
Вскоре их перекрасили, привели в порядок, и все увидели на Черном море два красивых лайнера — «Украина» и «Белоруссия».
Так они стали называться. Служба шла хорошо, экипаж дружный, никакой дедовщины и в помине не было.
У многих срок службы кончился в 1941 году, а тут война, и пришлось им служить еще почти 5 лет.
А мы, салаги, учились у них, перенимали все хорошее. На охотнике было трое юнг.
Я — рулевой — сигнальщик, Валерий Давыдов — радист, Михаил Шохин — моторист.
В море выходили часто: то встречали американские «Либерти», шедшие к нам с грузами помощи, то сопровождали катерные тральщики при тралении Каркинеского залива (мин там было много, недаром его звали «суп с клецками»).
В апреле 1945 года наш корабль получил приказ срочно выйти в море и идти в район Ялты. Потом мы узнали, что там была знаменитая Ялтинская конференция.
А у нас стояла новенькая английская акустическая установка, и вместе с американскими кораблями мы охраняли Ялтинский район.
Потом снова Одесса, повседневная морская служба.

Демобилизовался в 1947 году по болезни. Приехал в Москву и через несколько месяцев устроился на завод «Знамя Революции». В гражданскую жизнь вошел трудно. Женился, а жилья фактически не было — комната 11 квадратных метров, где жили 5 человек.
Вскоре родился сын. Я учился в школе рабочей молодежи, закончил 9 классов, но от дальнейшей учебы пришлось отказаться — сдавало здоровье: сердце, суставы.
Только через десять лет, в 1957 году, от завода дали 14 — метровую комнату, и мы стали наконец — то самостоятельными.
Агитировали вступить в партию. Но я поссорился с парторгом, который предложил: «Подпишись на заем в полуторном размере заработка, и все будет нормально, примем в партию», а когда я отказался, он обругал меня «плохим патриотом».
Вот это замечание меня и взбесило, и я порвал заявление о приеме в партию и наговорил ему грубостей.
В 1964 году узнал, что в Зеленограде при поступлении на работу дают отдельную квартиру.
Поехал туда и вскоре был принят, так как я к этому времени овладел редкой профессией резьбошлифовщика.
Работа эта мне очень нравилась, я стал высококвалифицированным специалистом.
Производство расширялось, у меня появились ученики, а моя фотография не сходила с «Доски почета». Часто премировали, присвоили звание «Лучший резьбошлифовщик Министерства электронной промышленности», а вот к правительственной награде не представили — не был членом партии.
Снова прямо говорили: вступай в партию и через год получишь орден.
Но это не по мне. На заводе «Элион» я проработал 30 лет, до ухода на пенсию.
С женой мы живем пятьдесят пятый год, у нас один сын. Он сам уже стал дедушкой, а нас сделал прадедушкой и прабабушкой.
Часто вспоминаю нашу Школу юнг. Пока был жив комиссар С.С.Шахов, встречались с ним.
Переписываюсь с другими юнгами; когда они бывают в Москве, заходят в гости и, конечно, за столом делимся воспоминаниями.
Часто вспоминаю своего командира Вениамина Боровицкого — старшину первой статьи, много мне помогавшего.
С Валерием Давыдовым дружим до сих пор. Он живет в Кировской области.
Школа юнг дала мне много хорошего, что отразилось на всей жизни: говорю правду в глаза, не терплю подхалимаж, очковтирательство, прихожу на помощь другу.
Имею правительственные награды.