на Главную страницу

КОМАНДИРЫ

КОНТАКТЫ

КОРАБЛИ

История_Соловецкой_Школы_ЮНГОВ

Другие Школы и ЮНГИ




Парабкович Владимир Ефимович ,зрелые годы




Парабкович Владимир Ефимович , военная молодость



из сборника "Соловецкие юнги":


вспоминает Владимир
Ефимович
Парабкович :



Вспоминаю о войне не часто. И то, если попросят внуки или школьники.
Не хочется лишний раз тревожить тугую струну памяти рассказами о своей фронтовой жизни, о боевой юности.
Более 60 лет прошло с этого ашногстрашного воскресного утра 22 июня 1941 да... А все как будто было вчера. Жил я тогда с отцом в Орше.
С первых дней войны фашистские стервятники бомбили наш город и ежелезнодорожные узлы.
Пришлось покидать дродную Белоруссию. И здесь, впервые в моей зжизни, я увидел слезы, кровь, ууслышал сстоны раненых, увидел трупы.
ППри бомбежке енашего эшелона погиб мой отец, а меня контузило. Когда я пришел в себя, у меня звенео в ушах, плохо слышал — такое продолжалось несколько дней.
Я остался один, потерял самого близкого мне ччеловека. Шел пешком, ехал в разных попутных ттоварняках, часто попадая под вражеские бомбежки.
Но Но каким бы ни было Общее горе, я, ппятнадцатилетний пацан, всюду находил пподдержку и помощь наших людей, они делились ппоследним куском хлеба, укрывали от ппуль и осколков.
Таких, как яя,несовершеннолетних мальчишек, на фронтовых дорогах было великое множество.
Нас находили и оформляли в детские дома, которые начали работать далеко в тылу, где предоставлялась возможность учиться, получать специальность и в это тяжелон время быть полезным в Родине. И все же жажда мести за сожженные города и села, смесмерть родных и тысяч мирных советских людей напнаполняла и наши юные сердца.
Потому и удиудирали ровесники из детских домов, обиобивали пороги военкоматов и тайком а вна воинских эшелонах направлялись в стосторону фронта.
В августе 1941 года , ппосле неудачной попытки вырваться на фронт, я был направлен в детский дом города Мелекеса Куйбышевской области.
Вскоре наступил 1942 год. И, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
В лесу, обрубал сучья деревьев, я не удержал топор, который угодил мне по пальцу левой руки. Меня с моим товарищем отправили в поликлинику.
На обратном пути в детдом мы с Сашей Ляпиным заметили около горкома комсомола моряка, который приклеивал на доску какое — то объявление.
Подойдя ближе, прочитали правила приема в Школу юнг ВМФ на Соловецких островах.
Как сейчас, слышу голос того моряка:

«Ну что, хотите быть моряками? Тогда заходите в горком и пишите заявление».
Не передать того восторга, который охватил меня в тот момент.
ЯЯ прошел комиссию, горком комсомола организовал проводы. После этого на поезде мы отправились в Ульяновск. А дальше через Москву — в Архангельск.
Здесь мы после короткого отдыха прошли медицинскую и приемно — техническую комиссии, где у каждого из нас спросили, по какой специальности хотел бы служить на флоте.
Мне захотелось стать корабельным электриком. Один из членов комиссии, посмотрев на меня, сказал:
«Очень он худенький и маленький».

А другой, в офицерской форме (не помню звания), ответил:

«Ничего, он подрастет, окрепнет и станет хорошим моряком. Главное, что он здоров».

Через сутки мы на пароходе шли к Соловецким островам. И хотя стояла глубокая ночь, мне, пареньку, родившемуся в Белоруссии, далеко от морей и океанов, все больше хотелось смотреть на безбрежную морскую россыпь, вникать в тайны моря.
Ранним утром мы увидели монастырь, его купола блестели на солнце. Вокруг шумел лес. Это были Соловецкие острова.
По прибытии на место всех нас распределили по ротам и учебным сменам по специальностям.
Прежде чем приступить к занятиям, мы начали строить землянки. Почва была каменистая. Не хватало пил, топоров, лопат. О тракторах и экскаваторах и не мечтали. Научились делать все вручную:
копать тяжелый каменистый грунт, спиливать вековые деревья, корчевать пни, плотничать.
Работали все дни напролет, с десятиминутными перерывами. Тогда мы бегали в лес за ягодами, чтобы утолить жажду.
После работы шли отдыхать в холодные палатки, где постелью были матрасы, набитые травой, и наволочки, под которыми лежали хвойные лапки.
Накрывались байковыми одеялами и шинелями. Наши командиры рот и учебных смен жили в таких же условиях.
Я помню своего командира роты старшего лейтенанта Волкова, политрука Кривошина, старшину роты Сахарова, преподавателя Карпенко и других.
Они были опытными воспитателями и педагогами, заменяли нам родителей.
ЗаЗанятия в Школе начались 4 ноября 1942 года. Учились поначалу в землянках, умывались и стирали белье в близлежащем озере. От холода в воде коченели руки, все тело пробирала дрожь. Сушили нательное и постельное белье на морозе.
На кострах кипятили нижнее белье в котлах с добавлением дезсредства. Несмотря на все трудности массовых заболеваний удалось избежать. Для предупреждения цинги пили перед едой настой хвои.
Вскоре закончилось строительство столовой. Уже не лил за воротник дождь, не дули холодные ветры...

В нелегких учебных буднях прошел год. В октябре 1943 года мы получили свидетельства об окончании Школы юнг и разъехались по флотам и флотилиям.
По флотской традиции отличники учебы имели право выбора. Я попросил направить туда, где я смогу участвовать в боевых операциях.
Меня направили на Черноморский флот. Расставаться с узьями было нелегко.
В городе Поти нас встретили представители кораблей.
С десятью однокашниками я получил направление на эсминец «Сообразительный».
В погожий октябрьский вечер , 11 юнг разных специальностей, поднялись на борт эсминца. Нас встретили на юте.

Командир корабля капитан третьего ранга С. Ворков в сопровождении командиров боечастей поздравил нас. Матросы засыпали нас вопросами о прошлой нашей жизни и о себе.
Я узнал, что на корабле служат мои земляки:
Мазуркевич Василий Павлович— командир зенитной батареи и Курбыко Иван Игнатьевич — пулеметчик.
Корабль готовился через сутки выйти в море. Я был назначен дублером электрика на боевом посту главного распределительного щита турбогенератора в первом машинном делении.
Моей задачей было бесперебойное обеспечение электроэнергией корабля, от чего зависит управление и боеспособность.
Отличное знание своей специальности, полученное во время учебы на Соловках, помогло мне быстро влиться в отлаженный рабочий механизм корабельной команды.
Моряку на корабле нужно до виртуозности натренировать не только память глаз, но и память рук, чтобы в любой сложной ситуации (когда,например, от близкого разрыва снаряда или бомбы погаснет свет) открыть или перекрыть систему, магистраль, сделать переключение на аварийное освещение.
Более того, бежать по затемненному кораблю и не зацепиться ни за одну задрайку — это почти равносильно памяти и ориентации летучей мыши.
Я помню, что первые дни я был прикреплен к старшему матросу Юнашу Павлу Никифоровичу, который относился ко мне по-отцовски и называл меня «сынком».
Через несколько дней, убедившись в том, что я хорошо разбираюсь в своей специальности, Юнаш доложил старшине электромоторной группы Евменову, а он в свою очередь, — командиру электромоторной группы старшему лейтенанту Дремину, что юнгу Парабковича можно самостоятельно закреплять за боепостом.
По кораблю был издан приказ командира о присвоении юнгам звания гвардиикраснофлотцев с вручением нагрудных знаков и гвардейских лент.

Мне вспоминается мой первый боевой выход в море, когда эсминец отправился на боевое задание.
Корабль должен был обнаружить и атаковать подводную лодку противника.
Стою на боевом посту, обливаясь потом. Температура в машинном отделении достигает 40 градусов. Я с напряжением всматриваюсь в показатели приборов.
Вдруг слышу сильные взрывы, вздрагивает корабль. Внезапно крутой поворот и большой крен корабля.
Меня по инерции отбрасывает от электрощита, я удерживаюсь за поручни трапа.Мелькнула мысль, что корабль начал атаку лодки. В нижних палубах не видно, что делается на верхней палубе корабля (но надеешься на своих товарищей так же, как и они на тебя).
Неожиданно пропадает электроснабжение по левому борту. Слышу из переговорной трубы:

«Пропала электроэнергия на левом двигателе рулевого управления, на машинном телеграфе, пульте управления бомбометания и других установках. В чем дело?»
Раздумывать было некогда, прошибло двойным потом. Мигом сориентировался, быстро нашел неполадку и устранил ее. Оказалось, от сильных взрывов глубинных бомб отошли от гнезд (губок) предохранители и выбило один из автоматов — контакторов на главном электрощите.
Я вспомнил слова своего командира смены в Школе юнг, он часто говорил:

«Не бывать мокрым в море, пока не вспотеешь на берегу».
Получив первую благодарность от командира корабля, я, как и весь экипаж эсминца, с октября 1943 года и до конца Великой Отечественной войны нес боевые вахты.
Эсминец не однажды выходил в море с заданиями. Помню, наш корабль был на пути из Поти в Батуми.
Меня вызвал командир электромоторной группы Дремин. Он сказал:
«Вышел из строя прожектор на фок — мачте, поступила команда из ГКП командира корабля починить прожектор к его возможному применению».
Хлопнул меня по плечу и тихо произнес:
«Знаю, сынок, справишься. Давай! Ты помоложе и ловчей».

Страшно было даже и глянуть на вершину фок — мачты, которая, казалось, качалась в бездонном ночном небе.
Прижимаясь к холодному металлу, я лез наверх, а зимний морской ветер раскачивал 15 — метровую мачту, как маятник.
И только один раз я глянул вниз.
Дыхание у меня перехватило. Быстро починил неисправность прожектора и доложил на мостик.
Шли месяцы, годы войны. Мне запомнилось еще одно событие тех военных дней, когда в 1945 году в Ялте проходила конференция руководителей СССР, Великобритании и США.
В то время Черноморский флот находился в состоянии повышенной боевой готовности.
После конференции на эсминец «Сообразительный» неожиданно прибыл нарком ВМФ — адмирал флота Н.Г. Кузнецов.
Адмирал с сопровождающими прошел по боевым постам верхней палубы, скомандовал открыть огонь по воздушной мишени, которая, к слову, была приготовлена по указанию адмирала.
Наши артиллеристы сработали четко. Потом я увидел, как открылся люк и по трапу в машинное отделение быстро спускается адмирал.
Я впервые видел наркома и, как положено, доложил:

«Товарищ адмирал флота, боевой пост к бою готов!»

Н.Г. Кузнецов поговорил со мной. Мне он показался простым человеком, глубоко знающим корабельную жизнь.
Моя служба на эсминце «Сообразительный» продолжалась и в послевоенные годы.
Уже в октябре 1945 — го года я стал командиром отделения, старшиной второй статьи, подменив своих старших товарищей, ушедших с корабля.

После демобилизации я вернулся на родину, поступил на Минский пенициллиновый завод. Осенью 1951 года поселился в городе Узда Минской области и стал работать заместителем директора МТС по политической части.
Но вскоре меня направили исполняющим обязанности заведующего отделом культуры райисполкома.
Три года работал директором районного комбината бытового обслуживания.
Заочно окончил институт народного хозяйства.
В 1966 году меня избрали заместителем председателя райисполкома. 11 лет длился этот период. Два года назад пришлось уйти на пенсию, резко ухудшилось здоровье.
Имею правительственные награды. У нас в народе говорят, что человек прожил жизнь не зря, если он построил дом, посадил дерево и народил детей.
Мне кажется, мы с женой это выполнили. Построили небольшой по этим временам домик. Посадили несколько деревьев — плодовых и неплодовых.
Народили двух деток, но без беды не бывает:
сына нет в живых. Дочь имеет высшее экономическое образование, внук закончил аспирантуру и готовится защитить кандидатскую диссертацию.
А в прошлом году у нас с женой была «золотая» свадьба.
Считаю, что Соловецкая школа юнг правильно определила мой курс по жизни.